Долина кукол - Страница 34

Выглядела Элен хорошо. Анне показалось, что драгоценностей на ней чуть больше, чем следует, но ведь в конце концов это сама Элен Лоусон, и ей простительно.

В дверь позвонили. Элен схватила ярко-красное шелковое манто, отделанное блестками. Посмотрела на Анну.

– Слишком яркое?

– А почему ты не наденешь норковое, в котором была днем?

– А не будет слишком старомодно? Черное платье и коричневое манто. Знаешь, я считаю так: если у тебя есть вещь, то ее надо носить. Я не из тех чопорных баб высшего света.

Раздался еще один звонок.

– Сейчас, сейчас, – крикнула Элен. Немного поколебавшись, она взяла норковое манто и улыбнулась. – Будь по-твоему, ангелочек. Похоже, у тебя есть вкус.

Знакомство Элен с Джино походило на сказочный фейерверк. Решили ехать в «Марокко», клуб, который оба они обожали. Они заказали себе одинаковые блюда, покатывались со смеху над шутками и анекдотами, которые рассказывали друг другу, и в неимоверных количествах поглощали шампанское. Репортеры подходили к столику, чтобы засвидетельствовать свое почтение Элен, оркестр вновь и вновь играл мелодии из ее прошлых хитов. Эта атмосфера бурного веселья быстро захватила Анну, и она даже поймала себя на том, что смеется над некоторыми не вполне пристойными анекдотами «Элен. Та просто не могла не нравиться.

Джино оглушительно хохотал.

– Я люблю эту девчонку! – кричал он, хлопая ее по спине. – Она говорит то, что думает. В ней нет ни капли фальши. Вот что я скажу тебе, Элен. Закатим-ка мы пир горой в честь твоей премьеры.

И тут Элен словно подменили. Улыбка ее стала застенчивой, и тонким робким девическим голоском она произнесла:

– Ах, Джино, это было бы замечательно! Я бы очень хотела быть с тобой на своей премьере.

Джино был застигнут врасплох. Анна знала, он имел в виду, что с ним там будет Адель. Естественно, он полагал, что и Элен будет не одна, а с кем-то из своих поклонников.

– Какого это числа? – медленно уточнил Джино.

– Шестнадцатого января. Через две недели мы уезжаем в Нью-Хейвен. Потом три недели выступаем в Филадельфии.

– Мы приедем в Нью-Хейвен, – быстро сказал Джино, – Анна, Аллен и я…

– Не-ет! – воскликнула Элен. – В Нью-Хейвене будет сущий бардак. Мы даем там всего три представления, только чтобы подготовиться к настоящим выступлениям в Филадельфии.

– Ничего, мы сделаем скидку на это, – легко уступил Джино.

– Да не в этом дело, – надулась Элен; и лицо ее опять стало припухлым, точь-в-точь, как у ребенка. – Но самое первое представление у нас в пятницу вечером, а на следующий день – уже дневное, а будут еще часто репетиции по утрам, – чтобы вставлять новые куски. Если ты приедешь, мне бы хотелось посидеть где-нибудь допоздна и гульнуть хорошенько. А перед дневным представлением я никак не смогу.

– До января еще слишком далеко, поэтому ничего планировать на него я не могу, – твердо заявил Джино. – Бизнес у меня такой, что в то время я могу оказаться и за границей. Вот в Нью-Хейвен поехать смогу, если ты, конечно, не против.

Элен придвинулась вплотную к Джино, взяла его под руку и кокетливо подмигнула.

– Ну, нет. Я не отпущу тебя с крючка. Согласна и на Нью-Хейвен. А если будешь в Нью-Йорке, то придешь еще и на премьеру здесь.

– Хочешь сказать, мне придется смотреть это шоу дважды?

– Слушай, ты, сукин сын, люди ходят на мои выступления и по пять раз, – добродушно упрекнула его Элен. – Вставай, Анна. Сходим-ка в нашу дамскую комнатку, приведем себя немного в порядок.

Служительница в дамской туалетной комнате обвила Элен руками.

– Моя самая первая костюмерша, – пояснила Элен Анне.

– Видели бы вы ее в то время, – проговорила женщина с обожанием в голосе.

– Ноги росли прямо от плеч, а ух до чего ласковая была, ну прямо как щеночек.

– Ноги у меня и сейчас что надо, – сказала Элен. – Мне только нужно сбросить несколько лишних фунтов. Ладно, займусь этим на гастролях. – Элен села перед зеркалом и напудрила лицо. Когда женщина отошла, чтобы помочь вновь вошедшей посетительнице, Элен обратилась к Анне:

– Знаешь, мне понравился Джино.

Она произнесла это тихим ровным голосом, и само отсутствие какого-либо выражения у нее на лице, казалось, подчеркивало то значение, которое она придавала сказанному. Элен поправила прическу и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Я имею в виду, по-настоящему понравился, Анна. А я ему, как ты думаешь?

– Я уверена, что понравилась, – ответила Анна, стараясь говорить как можно более непринужденно.

Повернувшись к ней лицом, Элен проговорила с нажимом:

– Мне нужен мужчина. Честно, Анна, все, что мне нужно, – это кого-то любить.

Анна смотрела на это лицо со следами бурной жизни и с застывшим на нем трагическим выражением, на глаза, молящие о моральной поддержке, и вся душа ее прониклась сочувствием к Элен. Она вспомнила все скандальные истории, которые ей доводилось слышать про Элен, истории, распространяемые, вне всякого сомнения, мелкими людишками, чье имя – легион, которые завидуют ее успеху или ужасаются ее вульгарным манерам. Было, однако, трудно понять, как можно не испытывать искренней симпатии к этой женщине, чье вызывающее, даже непристойное на первый взгляд поведение – лишь маска; за которой скрывается тонкая, чуткая натура и безоглядно-отчаянное желание любить и быть любимой.

– А ты мне нравишься, Анна. Мы станем с тобой подругами. И будем часто ходить с тобой везде, вот так, вчетвером. Так уж получилось, что подруг у меня не густо. Эй, Амелия, – громко обратилась Элен к служительнице. – Дай-ка мне карандаш и листок.